Но еще Аристотель противопоставлял экономику хрематистике, как науке об обогащении, искусстве накапливать богатство, как самоцель, т.е. отрасли деятельности человека, связанной с извлечением выгоды, откуда и пошло ростовщичество, ссудный процент и т.д. Поэтому экономика всегда нравственна, а вот хрематистика по самой своей природе безнравственна. Причем это не досужие размышления философов – это реальность жизни человеческого общества. Посмотрим на примере США, что происходит с экономикой, когда она вытесняется хрематистикой, и наоборот, когда она возвращается к своим нравственным началам.

 

 

Рис.1

 

 

Рис.2

 

На первом графике показаны превышения доходов 1% и 0,01% самых богатых людей США по отношению к среднедушевому доходу трудящихся в США. Левая шкала показывает во сколько раз доходы самых богатых 0,01% американцев превышали среднедушевой доход в целом по стране: пик в 325 раз (синим цветом) был достигнут в период минимальной ставки подоходного налога в 24% (второй график) непосредственно перед Великой депрессией в 1920-х гг. Правая шкала (первый график) показывает во сколько раз доходы 1% самых богатых американцев превосходят среднедушевой доход американцев: пик в 20 раз (красным цветом) был достигнут опять же в период существования минимальной ставки подоходного налога в 1920-х гг.

 

Результатом роста неравенства в доходах и стал биржевой крах октября 1929 года и затяжной кризис перепроизводства, получивший название Великой депрессии, длившийся до второй мировой войны, т.к. богатые потребляли лишь незначительную часть своих доходов, а большая их часть шла на надувание финансовых пузырей. Таким образом, когда хрематистика вытесняла экономику и неравенство граждан США росло по экспоненте, после достижения определенного максимума неизбежно начинался кризис. А "кризис" в переводе с древнегреческого означает "суд божий", т.е. Господь бог как бы, наказывая "хрематистов", возвращает экономику к какому-то определенному нормальному нравственному уровню.

 

Эти два графика абсолютно зеркальны. Когда устанавливался минимальный подоходный налог – неравенство в доходах достигало своего максимума в 325 раз для 0,01% сверхбогатых и в 20 раз для 1% богачей, но экономика при этом попадала в депрессию. Когда же подоходный налог достигал своего максимума в 90% (1950-60 гг.), то неравенство в доходах снижалось до своих минимальных величин в 50 раз для 0,01% сверхбогатых и 8 раз для 1% богачей, а экономика при этом росла, как на дрожжах - именно в этот период американская экономика переживала свой "золотой век". Таким образом, когда экономика вытеснялась хрематистикой, то неизбежно "суд божий" наказывал общество кризисом, возвращавшим экономику в нравственное русло, а когда экономика развивается на достаточно нравственных основах, она переживает свой "золотой век".

 

С 1980-х гг. (периода правления Р.Рейгана) уровень неравенства стал снова стремительно расти, причем наиболее быстрыми темпами росло неравенство в меньшей части американской элиты. Если в 1920-х гг. пик разницы в доходах 0,01% самых богатых к среднедушевому доходу составляла 325 раз, то перед кризисом 2008 года он уже превышал 350 раз, в то время как разница в доходах 1% богатых американцев к среднедушевому доходу стала превышать "только" в 18 раз (в 1920-х гг. было в 20 раз, а в "золотой век" в 8 раз). Эти сверхдоходы богатым нужно было куда-то вкладывать, а т.к. в реальную экономику вкладывать их было бессмысленно при сжимающемся платежеспособном спросе и низком уровне доходности, то они вкладывали их в спекуляции на финансовых рынках, которые приводили к быстрому обогащению.

 

Хрематистика снова вытеснила экономику из мирового развития, и снова, как и в конце 1920-х гг., разразился "суд божий", породивший в 2008 году новый кризис. Его попытались залить деньгами, но ситуация только усугубилась, неравенство в уровнях доходов еще больше увеличилось, и в 2015 году экономику США ожидает новый "суд божий" в виде краха финансовых пузырей, надувшихся на американских фондовых рынках. Служители хрематистики, к сожалению, в своей последовательной безнравственности не только ничему не учатся, но и не обладают мудростью, которой обладал древнекитайский мыслитель Лао-Дзы, предупреждавший:

 

"То, что сжимают – расширяется.

 

То, что ослабляют – укрепляется.

 

То, что уничтожают – расцветает.

 

Кто хочет отнять что-нибудь у другого - непременно потеряет свое".

 

Как создать православную финансовую систему?

 

В последнее время у нас стали раздаваться голоса о создании "православного банкинга" по образу и подобию "исламского банкинга". Но с моей точки зрения "православный банкинг" - это оксюморон, т.к. православие — это нравственная религия, в то время, как само слово банкинг предполагает ссудный процент, спекуляции и ростовщичество, как основу хрематистики. Поэтому правильнее было бы говорить не о создании "православного банкинга", а о создании "православной экономики", сформированной на нравственных основах и принципах солидарности и соборности. И тут следует обратиться к опыту развития российской экономики на рубеже XIX-XX вв., когда происходило бурное ее развитие и когда она не была еще столь замусорена западными влияниями.

 

Большое значение для формирования идеологии "православной экономики" имеют работа С.Н.Булгакова "Философия хозяйства" и труды С.Ф.Шарапова, который активно отстаивал нравственные начала в организации российской экономики и воевал против засилья западной хрематистической мысли: "Сегодняшние капиталисты (речь идет о начале XX в.) привозят с собой не столько технологическую культуру, сколько мировоззренческую, что, несомненно, угрожает самобытности русского народа". Более того, С.Ф.Шарапов предупреждал о том, что "иностранный капитал вытесняет русский оттуда, где он мог бы функционировать самостоятельно", но с особой неприязнью и недоверием Шарапов относился к постоянному вмешательству иностранцев в финансовую политику Российской Империи. Он считал, что "нельзя невежественных и наглых проходимцев возводить в финансовые гении". Как актуально звучит это в наше время.

 

Отправная точка рассуждений Шарапова — коренное отличие России от Запада и даже их противопоставление. Отличие это заключалось в преобладании на Западе голого коммерческого расчета, стяжательства, т.е. хрематистики, и напротив, в господстве в России нравственных начал. С. Ф. Шарапов уже в конце XIX в. обратил внимание на этот феномен, отметив, что значение субъективно-психологических факторов и нравственных начал в экономике постоянно увеличивается и будущее на стороне России. С. Ф. Шарапов считал, что отсутствие достаточной денежной массы в стране и ее концентрация в столицах затруднит развитие народного хозяйства. Равномерного распределения денег по экономической территории страны, с его точки зрения, можно было добиться за счет увеличения объема эмиссии кредитных билетов и передачи их в провинциальные отделения Государственного банка.

 

Но творческое наследие С.Н.Булгакова, С.Ф.Шарапова и других теоретиков, основывалось не досужих размышлениях, оно базировалось на опыте российского предпринимательства в конце XIX – начале ХХ вв. Особенно большой вклад в тот исторический период в развитие экономики внесли старообрядцы, которые очень скрупулезно в своей предпринимательской деятельности следовали нравственным канонам и божественным заповедям. Но и весь строй российского предпринимательства демонстрировал совершенно иные принципы предпринимательской деятельности нежели западной, т.к. на Западе предпринимательство основывалось на принципах индивидуализма и конкуренции, а в России – на принципах коллективизма и солидарности.

 

Проф. Шульце-Геверниц, побывавший в России в XIX веке, отмечал принципиальные отличия русской артели от западноевропейских промышленно-ремесленных объединений. Если последние основаны на индивидуалистических началах, то русские артели охватывают всего человека, связывая его с остальными членами артели, заказчиками и государством круговой порукой. Еще одно важное отличие русской артели от западного кооперативного движения в том, что она ставит во главу угла не только материальный интерес (хотя он, конечно, не отрицается), но и духовно-нравственные потребности человека.

 

Артель позволяла сочетать склонность русского человека к самостоятельному и даже обособленному труду с коллективными усилиями. Началом равноправности артели резко отличались от капиталистических предприятий; попытки эксплуатации одних членов артели другими, как правило, жестко пресекались. Причем равноправность не нарушалась предоставлением одному из членов распорядительной функции, так как каждый из членов мог быть назначен товарищами на ее выполнение. В некоторых артелях распорядительная функция выполнялась поочередно каждым из артельщиков. Равноправие не означало, конечно, уравниловки — распределение дохода осуществлялось по труду. Чисто русской особенностью этой формы труда было также то, что члены артели связывались круговой порукой, то есть каждый из них ручался солидарно за всех остальных, все же вместе - за каждого отдельно.

 

Великий русский ученый Д. И. Менделеев считал, что община в России могла бы стать основой не только аграрного, но и промышленного сектора экономики. По его мнению, промышленная община имеет гораздо больший творческий потенциал по сравнению с частнокапиталистической формой организации промышленности: "Общинное крестьянское землевладение, господствующее в России, заключает в себе начала, могущие в будущем иметь большое экономическое значение, так как общинники могут, при известных условиях, вести крупное хозяйство, допускающее множество улучшений..., а потому я считаю весьма важным сохранение крестьянской общины, которая со временем, когда образование и накопление капиталов прибудут, может тем же общинным началом воспользоваться для устройства (особенно для зимнего периода) своих заводов и фабрик.

 

Вообще, в общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыш возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят на пути при развитии промышленности и должны затруднять те страны, в которых индивидуализму отдано окончательное предпочтение, так как, по моему мнению, после известного периода предварительного роста скорее и легче совершать все крупные улучшения, исходя из исторически крепкого общинного начала, чем идя от развитого индивидуализма к началу общественному".

 

Д.И.Менделеев не знал, что почти через 100 лет после этих слов в Японии будут реализованы его идеи, и японская сельская община станет основой организации крупнейших японских корпораций. Пока американцы смеялись над этими японскими "анахронизмами", японцы смогли обогнать американцев в производительности труда и эффективности организации производства. И потом к своему удивлению американские специалисты по организации производства вынуждены были признать парадоксальную вещь: "Каждый из десяти американцев на голову выше каждого из десяти японцев, но десять японцев всегда на голову выше десяти американцев".

 

Поэтому и нам не нужно обезьянничать, перенимая опыт западных стран, а нужно искать формы и методы организации "нравственной экономики" в своей собственной истории. И роль "православного банка" могли бы сыграть "Ссудо-сберегательные Товарищества", получившие огромное развитие 100 лет тому назад. В 1910 году в России было 3,5 тысячи "Ссудо-сберегательных товариществ", которые создавались на артельных принципах и в основном на средства казны, вложившей в их развитие более 100 млн. золотых рублей. Именно благодаря солидарной деятельности предпринимателей снизу, от народа и государства, в России происходил экономический бум и процветание начала ХХ века. И если в тяжелые времена мирового кризиса, охватившего весь мир благодаря "расцвету" хрематистики, мы вернемся к своим истокам нравственного экономического развития, то нас неизбежно ожидает в ближайшем будущем экономическое процветание.